Ярость и страсть - Страница 40

— Врёшь ты все, — сказал Евгений. — Не могла она никого убить.

— Сопляк!!! — вдруг взбеленился продюсер. — Ты ещё жизни не знаешь! Тебе напели небылиц в постельке, ты и поверил! Нашёл хорошего человека, тоже мне! Да если хочешь знать, это она все придумала и меня уговорила!

— Что придумала? — опешил Климов.

— Все! С самого начала! — Он вскочил и возбуждённо заходил с ружьём по комнате. — Меня чуть кондрашка не хватил, когда я это услышал! Приехала ко мне домой, напоила, в постель затащила, а потом и говорит, что неплохо бы денежки Семы прикарманить, да чтобы при этом ей половина обломилась… Пропади оно все пропадом! — Он в ярости пнул табуретку, и та с грохотом отлетела в сторону. — Сказала, что уже все продумала, её никто не заподозрит и так далее. А я, болван, согласился, потому как Сема мне изменять начал, мерзавец! Ненавижу!

Он прошёл к табуретке, поднял её, поставил на место, сел и вдруг начал жаловаться:

— Честное слово, мне самому бы даже в голову такое не пришло. Просто она, стерва, слишком хорошо меня знала. Чувствовала, наверное, что во мне дикий зверь сидит. Говорит, что Сему подставить нужно, его посадят, а денежки я себе заберу и с ней поделюсь. Я даже не знал, когда она это все проделывать собиралась, клянусь. А сегодня утром прихожу, а она и говорит, что все, мол, партия сделана. Подкараулила Сему в ночном клубе, когда он с Ольгой там пил, потом пошла за ними к нему домой, дождалась, когда свет погас и стоны прекратились, залезла в окно и разделала девчонку… — Он уронил голову и всхлипнул. — Даже описала мне, как тесаком её кромсала… А у самой глаза, как у сумасшедшей… — Он посмотрел невидящими глазами в нашу сторону. — Ну ладно, думаю, что сделано, то сделано, назад не воротишь. Побежал Семины контракты сжигать, я ведь все у себя держал. А когда вернулся, смотрю, Ольга живая в гримерной. И Люба рядом улыбается… — Чуть не свихнулся там. Хорошо Люба подмигнула, дескать, все нормально. Потом шепнула, что подстава это, что Сема как-то выкрутился и замену нашёл. Я успокоился. А потом, когда уже третья Ольга, настоящая, в студии появилась, опять испугался, чуть инфаркт не хватил. Совсем запутался. Когда Ольга убежала в гримерную, я как-то сразу понял, что Люба её Убьёт, когда увидит. Они ведь подружками были… Потом смотрю. Люба вошла, довольная такая, значит, думаю, все, и эту уделала. Так оно и оказалось. Никто ведь не знал, что в клубе Сему Ольгина сестра сняла, воспользовалась, дурочка, тем, что похожи, и решила переспать со звездой. Переспала на своё горе… Я и ведать не ведал про эту сестру. И Люба тоже. Она мне потом рассказала, что как увидела живую Ольгу, которую самолично убила, так словно разум потеряла. Саданула той ножницы в сердце и в студию побежала. А потом, к счастью, Сема в гримерку зашёл… — Виктор вздохнул. — Эх, если бы не ты, Евгений, все было бы нормально. Я ведь Любу задушил, чтобы ещё, не дай Бог, кого не убила. Она совсем неуправляемая стала, помешалась от этих убийств. Ты-то там как оказался?

— Обыкновенно, — пробормотал потрясённый парень. — Зашёл к ней поздороваться, а тут ты постучал. Она испугалась, говорит, скандалить начнёшь, если меня увидишь, и запихала меня за шкаф. Ты вошёл, спросил, где Ольга, и, как услышал, что пошла туалет искать, сразу галстук из кармана достал и прямо в кресле её и… Потом ушёл сразу. А потом Ольга появилась, и ты за ней. Я понял, что пора сматываться…

— Да, парень, не повезло тебе, — Виктор вздохнул и погладил гладкие стволы ружья. — Но хорошо то, что хорошо кончается, — задумчиво проговорил он. — Сейчас я вас обоих двумя выстрелами-то укокошу, а сам уеду. И ни одна собака не догадается, что я здесь был. Как вы вдвоём исчезли из телецентра, так вас двоих здесь и найдут. А что уж там между вами произошло, кто кого убил — это пусть менты гадают. Да, все правильно, — он довольно ухмыльнулся, — именно так все и будет.

Он встал, поднял ружьё и направил на меня.

— Нет, не правильно, — дрожащим голосом проговорил Евгений. — Выстрелы за пять, километров услышат и прибегут.

Тот посмотрел на него и кивнул:

— Верно говоришь, услышат. Поэтому нужно музычку включить. Аппаратик, смотрю, у тебя мощный, хоть из пушки стреляй. — Он посмотрел на стоявший на камине музыкальный центр с лазерным проигрывателем и громадными колонками по бокам. — Между прочим, я от этого грохота и очнулся. — Он перевёл взгляд на меня. — Кстати, я так и не понял, зачем ты на меня напала? Почувствовала, что ли, что и тебя убью?

Я обречённо кивнула.

— Бедная моя девочка, — он страдальчески сморщился, — как тебе не повезло. Но таких, как ты, много, а я один, поэтому не обессудь.

— Послушай, Виктор, — взмолился побелевший от страха Евгений, — может, не нужно, а? Давай договоримся как-нибудь. Я же не дурак, никому не скажу ничего.

— Допустим, ты не скажешь, — согласился он и посмотрел на меня. — А она?

— Так вот и я про то же! — оживился гримёр. — Давай, если хочешь, я её сам прикончу, тогда мы с тобой вроде как повязаны будем. Вместе мы знаешь сколько наворотить сможем! Я гримёром к тебе пойду или менеджером, у меня хватка есть, ты не думай. Да Господи, о чем говорить — спать с тобой буду, если захочешь! Мы с тобой такую жизнь начнём — закачаешься, а? — Он преданно смотрел блестящими от слез глазами на своего мучителя, а тот что-то обдумывал. Похоже, Виктора это предложение заинтересовало.

Мне же, после того что я тут услышала, самой хотелось застрелиться. Мир сверкающих эстрадных звёзд померк в моих глазах, и я поклялась отныне сразу выключать телевизор или радио, если услышу голос Семы или фамилию продюсера Голубева. А газеты так просто буду рвать в мелкие клочки и топтать ногами.